С одной стороны, я, конечно же, очень рада, что мой журнал читают такие прекрасные люди:)
С другой, эти прекрасные люди заслужили не такого хренового социолога, как я.
Вопросы были заданы неправильно и не в той последовательности, но посыл был в целом ясен, и я неоднократно, полагаю, как и вы, убеждалась в нехорошей магии цифр.
Даже очень добрые и гуманистически настроенные люди, которые не склонны ради личного обогащения желать смерти другим, могут ею обманываться.
Размытие ужаса единственно определенного итога ("100 человек одновременно умерли") по головам 50 миллионов осчастливленных и получивших от того личную выгоду - и ужас уже не кажется таким ужасным, а вина кажется искупленной коллективно. По умолчанию предполагается, что все 50 миллионов, конечно же, этого не хотели, но если спрашивать каждого по отдельности, почему-то в реальной жизни выходит так, что тягу к соглашательству демонстрирует большее число людей, чем если спросить их прямо - убьешь сотню, чтобы жить лучше самому?
И еще одно.
Мой опыт наблюдения за средой говорит мне, что люди, которые отвечают на первый вопрос "да" и имеют средства к его исполнению, часто используют сходный способ для того, чтобы их желания исполнились. Они пользуются людьми, которые на второй вопрос отвечают "да, и я готов пожертвовать собой в числе этих 100", и трасформируют свое желание убить в адресный посыл, удовлетворяющий чужое желание пожертвовать собой. Почти все потрясения и революции протекают по этому сценарию.
Я долго размышляла над тем, почему так происходит.
Сейчас я думаю, что априорная оформленная готовность к жертве, если ей не предшествует свой Гефсиманский сад, это разменная монета. Такая жертва почти всегда напрасна и почти всегда мостит все ту же дорогу, по которой кладущий пожертвованный кирпич в основание своего пути идет, одержимый своей жаждой, туда, откуда исходит всякая одержимость.
Люди, которые живут в постоянной готовности жертвовать ради условного блага всех и таким образом вычленяют себя из этих "всех", представляют собою сильный соблазн и для себя и для других.
Возлюбление ближнего более самого себя это плохой способ улучшить его жизнь, не лучший, чем открытая ненависть к нему.
Труднее всего человеку, как обычно, дается гармония.
