Марь Иванну нынче ругать модно. Да, да, я тоже.
Но Марь Иванну нынче ругать немножко моднее, чем этого можно было бы ожидать. Некоторый добавочный энтузиазм как-то ощущается в отношении именно Марь Иванны.
В чем тут дело? Только ли в истории с Бахминой? Думаю, что нет. Я давно уже ждала чего-то подобного. Эта история, наконец, проявила то, что рано или поздно настигает Марь Иванн. Называется она «месть за общественное разочарование».
Когда в заявке «ого!», а на деле «пфуй!».
Когда провозглашаются «великие идеи», объявляется полная способность им соответствовать, а в миру прозябает ходячий «за упокой» тех же идей. Когда ле(и)тописания любовных связей с бесконечными разговорами о женской сексуальности выливаются во внешнюю неряшливость и нарочитое игнорирование такого понятия как «вкус».
Когда истовые рассуждения о демократии и свободе щедро сдобрены «кругом одно быдло, рядом не встану, падите мне в ноги и ползите ниц вокруг меня тридцать три раза». Разговоры о необходимости личной порядочности – детальным пересказом того, что и как за кулисами сказала Ильинишна, куда и зачем ходит этот и сколько стоит тот.
Добрые советы на тему «все то же самое можно купить на ближайшем рынке» Марь Иванна раздает не справившимся с ценовой нагрузкой страждущим в дорогом подвальчике-бутике, куда пришла «мерить красивости» в качестве «самой любимой клиентки». Вступает в беседу о неразумности трат с дамой, везущей к кассе две полных тележки («но зачем вы, ведь через дорогу дешевле!»), стоя посреди Глобус Гурме, куда она «заглянула за покупками по дороге домой». Потом Марь Иванна описывает это в своем блоге под соусом «какие странные люди!». При этом Марь Иванна, оказывается, по совместительству работает дорогим психоаналитиком.
Будучи спрошенной в Школе злословия на предмет феминизма (после детального рассмотрения своей выдающейся драматургической духовности), Марь Иванна начинает так (цитирую не дословно) «Вот, настоящих первых успехов феминизм начал добиваться в Швеции, именно там он одержал первую сокрушительную победу, потому что именно там впервые…» (зритель ждет «запретили увольнять беременных, ввели отпуск по уходу за ребенком для отцов, длительные сроки за семейное насилие» и пр.) «….появилась женская порнография».
Марь Иванна все время презрительно роняет, что она давно забросила театр и пиесы. Зря. Стоило бы освежить в памяти Чехова. И, сидя в зрительном зале, снова посмотреть на Петечку, который произносит пламенные обличительные речи и…падает с лестницы.
Зрителям, может быть, и жаль Петечку. Но за державу им обидно больше.