В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жил-был Иван - и ладен, и пригож, да и всем хорош, но...без роду, без племени. И вот незадача - полюбилась Ивану царска дочка. А царь-то суров да вельми родословною своей похваляться любит - мол, от Рюриковичей свой род ведем, потому самые что ни на есть цари царские. И за голодранца без роду без племени, говорит, дочь свою не отдам. Вот за маркиза хранцузского ишшо подумаю, а за Ваньку-шпану неотесанную - да ни в жисть.
Думал Иван думу горькую, закручинился в конец. А, была не была, пойду к бабе Яге, мож чего мне в паспортине-то и сменит.
А Яга костлявыми руками разводит, да и говорит - нет, Ваня, мине такое зелье не сварить. Но есть, говорит, за горами, за лесами колдун мериканьский, Геной кличут. Вот к нему иди, он, люди сказывают, на такие штуки мастер.
Долго ли, коротко ли, а добрался наш Иван до того Гены. У басурмана усищи коварные, глаза недобрые, на столе ящик диковинный голубым моргает, да знаки показывает, кругом все стекляшками заставлено, а внутри чевой-то жидкое плещется, цветом нехорошее.
Не иначе, подумал Иван, где по шкафам и младенцы христианские попрятаны. Да делать нечего, уж больно дочка царска ему полюбилась, без нее и жизнь не в жизнь.
-Ну, зачем пожаловал? - басурманский Гена, стало быть, Ваню нашего спрашивает. Недовольно так спрашивает, да на ящик косится, откуда все что-то пикает - отвлекаешь, вроде, Ване-то намекает.
-Да вот, так, мол, и так, жениться хочу, а царь от меня родословной требует ажно до семидесятого колена, и чтоб непременно там бояре да князья все были от самого началия. А хде ж мине таковую взять, когда я без роду, без племени, и даже мамку своейную и не помню? Совсем малой был, как татарин набежал, да ее в Орду утащил.
Гена в ус-то усмехнулся, да лопотнул что-то не по нашему, что-то вроде бирки с тюлем, да про пробелку и Оку, Ваня и не разобрал.
Потом к Ване подскочил с иглой кащейской и ррррраз - кровушки Ваниной расейской в стекляшку и отхватил. ("ох, гублю я свою душеньку за ради дочери царской, да без нее мне и свет не мил, - Иван-то думает, - ни тутошний, ни тамошний").
Потом достает Гена колдовской шар, с одного бока битый. В шаре том все кипит и булькает, а колдун кровушку Ванину туда прыскает и пальцем Ивана манит - иди, мол, посмотри. Подошел Иван - а в шаре том...ни в сказке сказать, ни пером описать. Существа диковинные, а уж страхолюдные-то - ужасть просто. Волосатые, срам не прикрыт, в кустах каких-то чуднЫх ковыряются, достают что-то на вид уж вовсе отвратительное, да в рот суют, рук не омывши и не перекрестившись до еды-то.
- Ну, вот оно, Ваня, твое колено семидесятое. Там вон справа с краю - прабабка твоя от того колена. Та, что за ухом ногой почесывает.
А ящик запикал-зашуршал, и картинку выплюнул. На которой прабабка та самая. Колдун у ящика картинку отобрал и Ване подает с поклоном, а сам глядит насмешливо.
Иван аж обомлел.
-Батюшки светы, да как же я ту прабабку-то царю предъявлять стану, этакое-то страшилище. Лучше уж совсем без роду остаться, чем с такой прабабкой. Нет, колдун, врешь, ищи-ка мне прадеда, посмотреть хочу, кто такой, раз на этаком чудище женилси.
Вздохнул колдун, шару чевой-то шепнул, а в нем другая картинка показалась. Черные, как уголь, скачут все вокруг костровища, размалеванные узорами различными, как игрушки с ярмарки, кольями машут, глаза таращат и дико гукают. А на костровище-то...свят, свят, свят...голова человечья жарится.
-Ну вот тебе и прадед, тот, что посередине на высоком камне сидит, красной краской на лбу выкрашенный. Самый что ни на есть князь, за вождя признаваемый, - зевнул Гена-колдун, - правда, недолго ему уж в вождях ходить, тигра саблезубая на днях пожрет.
А ящик опять запикал и картинкой плюнулся.
-Да, и этот на твоей прабабке давешней не женился, это твой прадед в пятидесятом колене, - Гена объясняет, - а в семидесятом колене шар прадедов не показывает. Шару этому магическому много поболе лет, чем всем твоим прабабкам и в сотом колене будет. А вот этот самый твой пращур вчера его в болоте нашел, на зуб попробовал и об камень-то и шарахнул за ненадобностью. Вот теперь шар дальше прадеда твоего и не видит. Да и лучше тебе, Ваня, не знать, - говорит колдун с нехорошей усмешечкой, - как твой прадед в семидесятом колене выглядел, а то сомлеешь совсем. И так уж, смотрю, зеленый весь.
Тут Иван наш встал во весь богатырский рост, да как схватит колдуна за грудки и как стукнет его оземь.
Ах, ты, - кричит, - душа басурманская, отродье мериканьское. Я к тебе за советом да помощью шел, тридевять земель пешком пробиралси, а ты чавой-то наделал, а? Посмеяться над богатырем русским захотел? Мне с такими-то картинками родословными даже к дочке Семена-кузнеца не посвататься, скажут, черт мне отец, да со слободы вилами погонят.
Замахнулся Иван второй раз, а колдун, видать, спужался силушки русской да смерти близкой, да Ване захрипел...идиот, прекрати меня трясти, да что же за болван на мою голову... (прим. перев.)
- Да остановись ты, Иван, помогу я тебе, только крови царской нам для того добыть надобно.
-Для чего тебе кровь царя расейского, а? Сгубить хочешь всю Русь-матушку???
-Да тебя, дурака, женить, а там уж ты Русь-матушку сам... того....
Ну поспорили еще чуток, отпустил Иван колдуна. Гена из ящика достал букашку металлическую, ну точь в точь комар, чего-то ей там покрутил, она раз - и в окно порскнула. Пока ту букашку ждали, Гена Ваню за ящик усадил, пасиансы раскладывать учиться.
Долго ли, коротко ли, а вернулась та букашка. На стол села, шарик выронила. А в шарике том - кровь багряная.
-Ну, вот и царский анализ доставили, - обрадовался Гена. -А теперь гляди, да внимательно, в шар-то.
Прыскнул колдун царской кровью в шар, а там....
- Эй, колдун, так шар-то твой сломалси, поди - все те же самые картинки показывает, - Иван говорит.
А колдун уж под столом от хохоту бока басурманские покатывает.
- А ты царю-то своему картинки-то покажи, да присовокупи, что коли в семидесятых да пятидесятых коленах родословной похваляться - так у всех одинаковые прадеды с прабабками окажутся. Так что ты свому царю в этаких коленцах самый что ни на есть царский да вельможный сродственник. А уж каковым образом тогда цари да вельможи выглядели - за то я не в ответе.
Ну, Иван-то сделал, как ему Гена-колдун говорил - видать, воздух мериканьский на русскую буйну головушку плохо действует.
Ну и царь, ясно дело, голову эту самую Ивану срубил, дочь за хранцуза выдал, а картинки пожечь велел.
Так что сельской сказочке конец, а кто слушал, да на ус чего намотал - тот и молодец.
