Есть два основных типа реакции, касающейся взаимоотношений людей, которую принадлежные к католической церкви озвучивают общественности в связи с этими скандалами. На самом деле, основная реакция другая, но озвучивают чаще всего эти две.
Первая - это "страусы в песке", которые считают, что все это исключительно грязная провокация СМИ, все неправда, всех журналистов расстрелять, мы белые и пушистые. Эти люди не хотят ничего знать и неизменно доходят в своих рассуждениях до сравнительного анализа - вот, мол, и в школах, и в других светских или религиозных заведениях так же, а то и больше, а мы что - не хуже других. О том, что та же Церковь говорит им, что они должны требовать с себя несколько больше, чем просто светские люди, а христианская община должна являть собою нечто духовно большее, чем светская организация, они склонны забыть. Им кажется, что десять педофилов в светской школе и десять в Церкви - это одинаковые по весу цифры.
Эту реакцию я для себя не приемлю, но я ее понимаю. "Не хочу верить, что они могли".
Вторую реакцию я понимаю гораздо хуже. Это реакция, описанная в статье Тимоти Редклиффа "Уйти или остаться?" (его мнение я во многом разделяю, но такие мнения озвучиваются гораздо реже).
Он пишет, что ему даже присылали сообщения типа "вот вам бланк официального отказа от членства в Католической церкви, заполните и подпишите". (Саму статью перевел
![[info]](https://l-stat.livejournal.com/img/userinfo.gif){kind=small}
alan_christian за что ему большое спасибо ).Это реакция "хлопнул дверью и ушел". Потому что не мог это вынести и более не желает иметь с этой Церковью ничего общего.
Вот этого я понять не могу. Потому что получается так, что уходящие считали и считают себя менее членами Церкви, чем те, от кого они уходят. Что это "они", преступавшие и покрывавшие, и есть та самая Церковь, но не мы. Поэтому от "них" надо уйти. Почему-то эта реакция не становится тем, чем она должна была бы быть - "я ухожу от самого себя".
Нет, это становится " я ухожу от такого страшного греха и страшных грешников, волков в овечьей шкуре".
Но тогда, выходит, истина Церкви измеряется не благодатью и определяется по греху. Вот, церковь для педофилов, вот церковь для воров и взяточников, в этой можно встретить убийц, а там собираются сексуально распущенные. Получается, что человек определяет свою принадлежность к Церкви своей терпимостью-нетерпимостью к тому или иному греху. Не любовью к Богу и ближнему, а именно этим.
И еще ладно бы человек убегал от самого себя. Но чего я совсем не могу понять, так это того, что для уходящих в Церкви не находится таким образом ни одного человека, которого они не могли бы оставить, чувствуя хотя бы с ним свое единство в вере и общине. Такого, о ком они могли бы сказать "ну, хорошо, есть эти, но ведь есть же и он, он там, он-то точно мой брат (сестра), с ним-то мы вместе, и я не могу его оставить. И пусть с теми я не желаю иметь ничего общего, ну что же, зато есть он, и с ним я могу остаться".
Получается, что ни одного. Но тогда что же выходит - что грех для нас становится более значимым и ценным свойством ближнего, чем его добродетель?
