Национальный филармонический оркестр, солировал юное дарование Копачевский, в программе были Норвежские танцы Грига, Второй концерт Рахманинова и Шестая симфония Сибелиуса.
Мощное сооружение позднесоветского образца, в холле - огромное панно имени художественного промискуиета, с революционными матросами вперемешку с Сергием Радонежским и японскими гейшами. В буфете можно разжиться просекко в ожидании опаздывающих родственников.
Танцы Грига меня удивили своим просторечным несоответствием моему представлению о творчестве метра, ограниченному кратким общеобразовательным курсом под руководством старых перечниц по консерваторскому абонементу в нежном возрасте. Ну, вы помните, скрипучим голосом..."Петя и волк"...и все судорожно дожевывают буфетные крошки...
Копачевскому лучше всего удается держать зал пьяниссимо. Я имею в виду не разжившихся просекко, а что не столько Рахманиновым, сколько пьяниссимо. А если с просекко, то и Рахманиновым. (Этот концерт с детства, - а я услышала его впервые лет в восемь, - вызывает у меня ряд непрерывных ассоциаций с водой во всех ее проявлениях, от бурных серых волн до ленивых плесков в заводи старого пруда, покрытого кувшинками и солнечными зайчиками).
По крайней мере, в нашей компании я была единственной разжившейся, поэтому мне и моим трем медведям, не только наступившим, но и повалявшимся у меня на обоих ухах, все понравилось, и Рахманинов, и пьяниссимо. А вот маменька с Викингами, пробавлявшиеся кофе, были вынуждены рассуждать о том, что звук в зале как-то плосковат, и акустика небезупречная.
На Сибелиусе медведи, смущенно перетаптываясь все на тех же ухах и стараясь не смотреть в сторону людей, не испорченных Рамштайном, сообщили мне, что не могут опознать те кинофильмы, музыка к которым сейчас исполняется в этом зале.
В общем, открыли для себя новый очаг культуры.
В следующий раз мы с медведями точно пойдем на "Петю и волка", надо будет отслеживать программу детских утренников.
